Посетители сидели тихо, время от времени сдавленно всхлипывая в зажатые ко ртам платки, боясь, что шумное выражение своих эмоций привлечет к их любимым таящуюся за спинами медсестер в коридорах смерть. Аппараты, как и тот, что был присоединен к Дрю, пикали, а время исчислялось четко отрегулированным пыхтением и движением вентилей. Живые насмехались над умершими своим молчанием, и под безмолвием находящихся в сознании пациентов и пиканья аппаратов чувствовался ужасный треск напряжения.

Гвен издала затяжной вздох. Как минимум они обеспечили Дрю отдельную палату. Лазарет был переполнен и, по словам медсестры, эта ночь была тяжелой для тех, кто был на грани смерти. За занавешенным уголком 34-летний мужчина тяжело поднял бутылку с парацетамолом, который пил час или около того назад, прежде чем изменить свой взгляд на то, как же плоха была его жизнь. Казалось, он думал, что поправится, но вернувшаяся с кофе Гвен увидела выражения лиц докторов и медсестер. Они всего лишь надеялись, что к утру острая почечная недостаточность отступит. Она видела такой взгляд раньше. Боже, все это было так удручающе.

Кофе остывал на маленьком столике подле нее. Она глотнула всего раз, и этого хватило — вкус был омерзительный. Но потом подумала, что в этой части больницы хороший кофе не входит в список приоритетов присутствующих. Аппарат, присоединенный к Дрю, издал очередное тихое пиканье, а вентилятор продолжал аккуратно поставлять воздух в его изуродованное горло и оттуда в легкие, а потом замирал до следующего раза.

Она гадала, видит ли он сон или кошмар, или напавшего на него пришельца, который вскрыл его возлюбленного. Как минимум он не будет помнить об этом долго. Как только он поправится, они накачают его ретконом. И все же. Серийный убийца. Пришелец. Чтобы ни было, это не уменьшит его скорбь.

Дверь приоткрылась, и внутрь вошел Янто. Он выглядел уставшим, темный кровоподтек выглядывал из-под марлевой повязки вокруг головы.

— Я думала, ты домой пошел, — Гвен сжала его руку. — У тебя, наверно, сотрясение.

— Ну, если оно у меня есть, то я в нужном месте. — Он взглянул на кофе. — Он употребим?

— Да, но не рекомендую.

Янто прильнул к стене рядом с ней, и некоторое время оба молчали, погрузившись каждый в свой мир.

— Я говорил с врачом. — Достигший слуха Гвен голос Янто едва ли превышал шепот. — Завтра его переведут в палату для выздоравливающих.

Сердце облегченно подпрыгнуло, Гвен улыбнулась.

— Отличная новость. Чертовски отличная.

Она обрадовалась как за больного, так и за своего молчаливого коллегу. Она знала, что он сделал все, что мог против пришельца, но Янто начал бы винить себя, как винила бы себя она, поменяйся они местами. Если бы Дрю умер, он бы посчитал это своей ошибкой, что не справился с работой.

Глаза Янто переместились на мужчину на больничной койке.

— Он больше никогда не будет петь, — он помолчал. — Ему повезет, если говорить сможет.

— Но он будет жить, — от холодного монотонного голоса Янто по Гвен пробежала дрожь.

— Пение было его жизнью.

Она мотнула головой.

— Это не так. Оно всего лишь часть ее. Возможно большая часть, но не вся жизнь. — Ее мысли метнулись к мужчине ниже по коридору, который еще час назад отчаялся из-за надвигающейся смерти, а теперь что есть силы опустошал кишечник в слабой надежде, что к воскресенью оправится и сможет потом рассказывать обо всем в шутливой форме и посмеяться с друзьями в пабе. — Он будет счастлив, что остался жить.

— Возможно. Поначалу, — нахмурился он. — Где Джек?

— Сказал, что у него есть дела.

— В Хабе?

Гвен покачала головой. Она видела хмурое выражение лица Джека, когда отъезжала «скорая».

— Сомневаюсь. У него был тот взгляд. — Она подняла глаза на Янто и увидела его кивок. Он понимал, что она имела в виду.

— Значит, пару часов мы его не увидим.

— Да.

Он фыркнул.

— Что будешь делать? Поедешь домой?

— Если я заявлюсь домой так рано, Рис впадет в шок. Он скорее всего как раз приложился к пиву перед экраном, смотря футбол. — Аппарат снова щелкнул, и Гвен подумалось, какой в этом смысл. Возможно, смысл заключался в том, чтобы хоть на миг нарушить давящую тишину и позволить присутствующим облегченно вздохнуть.

— Так какие планы? Останешься здесь на ночь?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, подумываю просмотреть на данные, зафиксированные непосредственно перед атакой. На секунду показалось, что активность Рифта наблюдается во всем городе, а потом резко вспыхнула у церкви. Хочу проверить, можно ли каким-либо образом отрегулировать программу. Может, мы сможем настроить ее так, чтобы она указала нам место появления пришельца, а мы бы успели схватить его. — Она сжала зубы и, хотя смотрела на Дрю, сознание вернулось к моменту, когда они ворвались в церковь. — Мы были всего лишь за углом, но если бы ты не отвлек пришельца, нам бы ни за что не спасти этого беднягу.

Янто улыбнулся ей.

— Отрегулировать программу, значит? Тош бы гордилась. Мы тебя еще подсядем на это.

— Мне легче разбить монитор, чем заставить его работать. Но опять же я постараюсь что-нибудь придумать.

— Помощь нужна?

Губы Гвен разошлись в улыбке.

— Безусловно. В таком случае мы разделим вину, если разобьем-таки компьютер.

Глава двадцатая

Бар был тускло освещен голубыми и розовыми светодиодными неоновыми трубками, протянутыми вдоль сидений и по хромированному краю мраморной стойки, на которую Джек оперся локтем. Рукава его голубой рубашки были закатаны, и казалось, будто подтяжки врезались в плечи. Ну, или это было психосоматическое явление. Но определенно чувствовалось будто что-то до боли сдавливает его мускулы и ему было легче думать, что это от подтяжек, чем от мыслей о пришельце.

Подняв бутылку с водой, он сделал затяжной глоток, избегая смотреть на зеркало напротив себя. Оно было лишь наполовину загорожено бутылками с напитками разных цветов, с которыми желудок определенно не может примириться, а его собственное лицо было тем, с чем не мог примириться он, даже не смотря на свое отражение.

— У тебя что, десять пар этих шмоток?

Сиденье рядом с ним, отодвигаясь, жестко заскрипело по полу, Джек вскинул голову и улыбнулся.

— Вроде того.

Катлер был одет в джинсы и свитер с ромбовидным вырезом; обычная одежда шла его неухоженному лицу и щетине. Сев, он кивнул бармену:

— Джек Дэниелс с кокой. Двойной. — Он посмотрел на Джека, наклонившего бутылку. — И еще одну бутылку того, какой бы хренью это ни было.

— Я думал, ты отвалишь от меня.

Катлер не то фыркнул, не то издал смешок и протянул бармену десять фунтов.

— Да уж. Куда мне еще деваться? Везде, куда бы я ни пошел, меня находят по телефону. — Он отпил почти половину своего напитка. — Так же, как у тебя утром, смею полагать.

— Твоими устами глаголет истина.

С минуту они сидели молча. Катлер вглядывался в блестящую темную жидкость с отражающимся в ней светом.

— Мы легко отделались сегодня. Если бы этот педик умер…

— Да, я знаю.

И Джек знал. Стоящие над Катлером «шишки» легко бы начали кричать на детектива из-за результата, но не они гонялись за пришельцем и вообще всем неизвестным, что на них выплевывает Рифт. Мир был озлоблен и искал козлов отпущения, а в человеческой натуре искать что-то в чужих, вместо того чтобы покопаться в себе. Где был бы мир без Торчвуда и людей, которые ставили на кон — и теряли — жизни, чтобы сохранить планету в безопасности? Он ненавидел себя за минуты горечи, но иногда приходилось по-настоящему туго. Если бы они просто понимали, как многое на самом деле происходит.

— Это двадцать первый век, — пробормотал он, — где все меняется.

— Что? — Катлер посмотрел вбок.

— Ничего. Ничего существенного. — Джек вздохнул и вытянул спину. — Ничего такого, что бы не могло подождать. Хотя бы ненадолго. — Он отвернулся от своего отражения и посмотрел в уставшее лицо детектива. — Мне жаль, что мы не смогли по-быстрому позаботиться обо всем. Тебе может быть нелегко.